Мухаммед бзик биография. Мужчина заботится об умирающих приемных детях

Супруги Мохаммед и Дон Бзик с «говорящей» фамилией принимали в свой дом неизлечимо больных, умирающих детей. С тех пор, как Дон умерла, муж продолжает «семейное дело».

Фамилия выходца из Ливии Мохаммеда - Бзик - для русского уха звучит говоряще. Конечно, находятся люди, что вертят пальцем у виска у него за спиной: бзик у человека, смотрите, он ненормальный - такой же, как его покойная жена. Можно думать и так. Можно даже смеяться над Мохаммедом - если хватит духу. Но не уважать его нельзя.

Странная женщина Дон

Мужчины любят странных женщин - да-да! Причем, любят так, что готовы ради них на любые подвиги. С со странной девушкой по имени Дон Мохаммеда познакомил приятель. Та казалась старше своих лет. У них, студентов колледжа в калифорнийском городе Азуса, на уме были лишь учеба, да развлечения, а Дон казалась углубленной в себя, никогда не смеялась, зато вечно куда-то спешила. Куда? Не отвечала.
Ухаживать за такой девушкой - занятие непростое. Но Мохаммеду некуда было деваться, а тайна Дон еще больше притягивала его к ней.
Лишь спустя год та пустила ухажера в свою жизнь. Оказалось, что у Дон есть ребенок - не свой, конечно, ведь она никогда не была замужем, а воспитание получила строгое. Приемный.
— На самом деле, он не один. - Прошло еще несколько месяцев прежде, чем девушка открыла Мохаммеду новые подробности.
— Сколько? Двое? Трое? - допытывался он. Вопреки ожиданиям Дон, новость о ребенке не стала для молодого человека чем-то ужасным. И даже количество детей его, похоже не пугало, просто - интересовало. Старший ребенок их десятерых в семье, Мохаммед любил детей, любил, когда их много: бегают, прыгают, шалят, просят с ними поиграть - что может быть прекраснее и естественнее?
Дон честно пыталась посчитать: сколько же их?
— Приходи, сам посмотришь, — наконец, выдохнула она.

Брак не по-голливудски

Ребенка Дон взяла, когда справила свое совершеннолетие. Об этом она мечтала с самого детства. Ее бабушка с дедушкой стали приемными родителями для очень многих ребятишек, их дом напоминал детский сад. К сожалению, родители их примеру не последовали, и Дон давно решила, что именно она продолжит семейную традицию.
Приемный ребенок у нее был один, но свой небольшой дом она превратила в настоящий приют, перевалочный пункт для детей, которым органы опеки подыскивали приемных родителей, которых срочно нужно было изъять из семей, где становилось слишком опасно и т.д. Поэтому и затруднилась она дать быстрый и четкий ответ о количестве детей. А еще - боялась. Скажет, как есть - «пять», Мохаммед сочтет ее сумасшедшей. Так считали многие, слишком многие. На них Дон было глубоко наплевать, на Мохаммеда - нет.
А он, посмотрев на всю эту мелкокалиберную компанию, разместившуюся в скромном домике любимой, взял, да и сделал ей предложение - без кольца, без вставания на одно колено в шикарном ресторане, как принято в голливудских фильмах. Просто так - от всего любящего сердца. Да и некогда им было розовые слюни разводить: работы по горло.

Чего боялась Дон

Теперь, вдвоем, они могли сделать гораздо больше. Поженившись, супруги Бзик приютили в своем доме десятки детей Азусы. Они вели курсы приемных родителей, Дон выступала с лекциями и постепенно превращалась в одного из главных в штате эксперта по вопросам семейного устройства детей. Ее приглашали решать сложные вопросы наравне с психологами, медиками и полицейскими. А Мохаммед оставался с детьми.
Они были разными. Очень мало кто из них любил бегать, прыгать и шалить. Почти никто не умел играть. Вообще.
Некоторые дети были совсем слабенькими.
Некоторые - запуганными до смерти.
Некоторые - больными.
У него порой опускались руки. Дон не боялась ничего. Только она могла обогреть подростка-волчонка, который в ее руках за считанные недели превращался в ласкового котенка.
Только она могла смотреть без страха на детей с врожденными патологиями ручек, ножек, головы - и словно не замечать их.
Только она могла часами выслушивать их истории, кивать и тихо улыбаться, гладя малышей, убаюкивая, пока не заснут - а истории те напоминали подчас сценарии триллеров, что сочиняют в соседнем Голливуде, только страшнее.
Но ничего не могло напугать отважную Дон.
— Нет, было кое-что, — вспоминает Мохаммед. - Жуки и пауки. Их она боялась до смерти, даже на Хэллоуин шарахалась от костюмов и игрушек. Смешная она была.
Дон любила всех детей, попадавших к ним в дом.
Она водила их на профессиональные фотосессии - даже самых, скажем так, нефотогеничных, будучи твердо уверенной, что некрасивых детей на свете не существует.
На Рождество они с Мохаммедом закатывали грандиозные детские вечеринки с подарками, куда приглашали и других детей. Спонсорские деньги для праздника Дон собирала в течение всего года.

Смерть на День независимости

Первый раз Мохаммед столкнулся со смертью ребенка в 91-м году. Это была маленькая дочка фермерши. Во время беременности та надышалась пестицидами, которые распыляли на полях. У девочки была страшная патология позвоночника. По сути, он у нее отсутствовал вообще. С головы до ног кроха была закована в корсет.
Девочка прожила в семье совсем недолго, да и врачи не обещали ничего. 4 июля, когда супруги суетились над приготовлением праздничного обеда (День независимости), она перестала дышать. «Ее смерть ранила меня в самое сердце, — говорит Бзик. - Я не мог прийти в себя несколько месяцев».
Когда Мохаммед, наконец, оправился от горя, они с Дон приняли решение. Странное для «нормального» человека, но совершенно логичное для «сумасшедших» альтруистов, живущих по принципу «если не я, то кто?»
Супруги решили, что отныне они будут брать к себе в дом только таких детей - неизлечимо, смертельно больных, тех, кого никто и никогда больше не возьмет, тех, кому недолго осталось жить на этом свете.
— Но это вовсе не означает, что их жизнь не должна быть счастливой - в той мере, в какой это возможно, — говорит Мохаммед. — Я знаю, что они больны. Знаю, что они скоро умрут. Но как человек я обязан сделать для них все, что в моих силах, предоставив Богу остальное.

Самый печальный заказ кукольного ателье

За это время он похоронил 10 детей. Своих детей. Некоторые умерли у него на руках. Когда Мохаммеда спрашивают, как ему удается справляться со своим добровольным подвигом, он отвечает: «Надо просто любить этих детей как родных». Потом, конечно, будет больнее. Но это потом. А пока - слишком много дел.
Кого он запомнил больше других? Трудно сказать. Мохаммед бережно хранит семейные альбомы с фотографиями детей. Все дорогие, все родные. Наверное, самые любимые те, кто больше страдал.
Был, например, мальчик с синдромом короткого кишечника, который за свою 8-летнюю жизнь лежал в больнице 167 раз. Он не мог есть твердой пищи, но Мохаммед всегда усаживал его за семейным столом перед пустой тарелкой (предварительно покормив, конечно), чтобы ребенок не чувствовал себя отверженным.
Была девочка с мозговой грыжей, которая прожила лишь 8 дней после того, как супруги забрали ее из больницы.
Девочка была такой крошечной, что одежду для похорон ей шили в ателье для кукол. Мистер Бзик нес ее гробик в руках, словно обувную коробку…

Хрустальный Адам

В 1997 году у супругов родился сын — Адам. Одни увидят здесь насмешку судьбы, другие - испытание. У мальчика была врожденная генетическая патология. «Таким его создал Бог», — вот и все, что говорил Мохамед по этому поводу.
Крошечный «хрустальный» мальчик, карлик, страдающий несовершенным остеогенезом. Косточки его могли сломаться от малейшего прикосновения: когда ему меняли памперс или надевали носок.
Родители никогда не скрывали от сына, насколько больны его браться и сестры и что они скоро умрут. Они внушили ему, что он сильнее их - и так Адам и идет по своей непростой жизни. Еще он умеет воспринимать смерть и страдания как часть жизни - нечто, что делает маленькие радости куда более значительными и осмысленными, чем склонны считать большинство людей.
Сегодня Адаму 19. Он весит чуть больше 30 кг. По дому юноша передвигается на самодельном скейтборде, который отец сделал из маленькой гладильной доски.
Ложится на нее всем телом и катается по деревянном полу, аккуратно отталкиваясь руками. Адам учится в колледже, изучает программирование, сам добирается до места учебы на электрическом инвалидном кресле. Мохаммед гордится сыном и называет его настоящим борцом. Воспитывает он его один.

Как сломалась «железная Дон»

В 2000 года Дон заболела. У нее начались судорожные приступы, после которых она неделями лежала без сил. Она с трудом перемещалась по дому, на улицу не выходила, потому что не хотела, чтобы припадок застал ее на людях. А ведь она вела такой активный образ жизни, столько выступала, стольким людям помогала.
Всегда рядом с болезнями, со смертью, со страданием - железная женщина Дон Бзик не смогла смириться с собственным недугом.
Она впала в глубочайшее уныние. Лежала без сил после очередного приступа и терзала себя - и мужа - вопросами. Почему я? За что? Ведь я делала людям только добро - и еще сколько могла бы сделать. Зачем мне эта болезнь?
Мохаммед пытался успокаивать жену, приводил ей в пример их детей - таких маленьких и терпеливых, но результатом становился лишь очередной семейный скандал.
Так продолжалось больше 10 лет. В 2013 году им пришлось развестись, а год спустя Дон умерла. Когда Бзик говорит о покойной жене, он с трудом удерживает слезы.
— Она всегда была сильнее меня, — говорит он. - Ей легче удавалось справляться с болезнью и смертью наших детей.

Один на всю Калифорнию

Оставшись один, Мохаммед не прекратил брать детей к себе домой. Впрочем, он давно уже был один, от больной Дон помощи ждать не приходилось. С 2000 года он ни разу не отдыхал - ни отпуска, ни выходных. Правда, в 2010 позволил себе 6-недельную роскошь: съездил навестить свою семью в Ливии. Это все.
Из дома Мохаммед отлучается только в мечеть по пятницам. На это время с его приемной дочерью остается сиделка, услуги которой оплачивают спонсоры.
1-2 раза в неделю он навещает вместе с девочкой, своей приемной дочерью, местную больницу - вот и все прогулки. Сажает ребенка в коляску, укутывает одеялом, пристраивает капельницу, берет толстенную папку с врачебными назначениями и - вперед, благо до госпиталя не очень далеко, а климат в Калифорнии теплый.
«Навещает» — мягко сказано. Мохаммед практически живет там. Служба опеки находит его сама. Другого такого человека во всем штате Калифорния нет. Никто больше не готов брать на себя заботу о неизлечимо больных детях. Никто не способен полюбить их как родных, зная, что скоро настанет время похорон.
По данным департамента по делам семьи и детей, из 35 тысяч детей, состоящих здесь на учете, примерно 600 постоянно нуждаются в медицинской помощи и уходе. «Конечно, мы распределим их в специальные приюты, — говорит координатор департамента Мелисса Тестерман, — но этим детям отчаянно нужны приемные родители. Где их взять?
Мохаммед у нас один. Только он способен взять ребенка, от которого все остальные откажутся».
До недавнего времени он продолжал принимать в дом и тех, кому социальные службы подыскивали в спешном порядке приемные семьи, но сейчас перестал: силы не те. Ему уже 62. Уход за родным сыном и одной маленькой приемной девочкой он еще потянет, но на большее уже не способен.

Не для слабонервных

Во время Рождественского ужина в департаменте к нему подошла помощница регионального координатора Розелла и слезно умоляла взять еще одного малыша: «Он погибнет без вас». Мохаммед долго молчал. Но в конце концов выдавил: «Нет. Не могу».
Самое страшное, что он понимал: «погибнет» — не гипербола, не попытка его разжалобить или надавить.
Дети, которых усыновлял Мохаммед, очень часто жили значительно дольше, чем пророчили врачи. Самый яркий и удивительный пример - девочка, живущая в его доме сейчас.
У Дженни (настоящее ее не разглашается: таков закон) - страшная врожденная патология - так называемая «мозговая грыжа», или энцефалоцеле. У Мохаммеда было уже двое детей с такой же патологией, так что ухаживает он за ней со знанием дела.
Что такое энцефалоцеле? Слабонервным этот абзац лучше пропустить. При рождении часть мозга ребенка вырвалась наружу из черепа. Ей тут же сделали операцию по удалению этой, открытой части. Но мало того, что у ребенка всего половина мозга, оставшаяся часть не развивается. Дженни не видит, не слышит, она полностью парализована, ежедневно с ней случаются судорожные приступы. Круглосуточно она прикована к капельнице с питательным раствором и лекарствами. Чтобы не задохнуться во сне, девочка спит сидя. Бзик — на кушетке рядом. Он вообще привык мало спать.
Мохаммед одевает дочь как принцессу, носит на руках, целует, разговаривает с ней.
— Я знаю, что она не слышит, — говорит он. - Я знаю, что многие считают меня сумасшедшим. Это меня совершенно не волнует. Моя дочь - человек. У нее есть чувства. У нее есть душа. И я буду продолжать делать то, что считаю нужным.
Когда Мохаммед забирал девочку из больницы, ей было два года, врачи сказали, что больше ничего сделать не могут, а проживет дитя на этом свете не больше месяца.

День рождения принцессы и другие радости на фоне смерти

В декабре Бзик, Адам и сиделка по имени Марилу отметили шестой день рождения Дженни.
Мохаммед пригласил на торжество биологических родителей. Те не решились прийти.
Ах, что это был за день рождения! Дженни нарядили в длинное красно-белое платье и носочки в тон (папа - человек со вкусом). Мохамед взял ее за ручки и хлопал ими в ладоши: «Мне уже шесть!» Потом он зажег шесть свечек на торте и поднес его к лицу дочери, чтобы она могла чувствовать исходящее от трепещущих огонечков тепло. Потом, конечно, все пели "Happy Birthday”, он прижимал дочь к себе, щекотал ее бородой, Дженни втягивала чуткими ноздрями дым от задутых свечей - такой вкусный и даже, кажется, немного улыбалась.
Да-да, улыбалась. Мохаммед (и лечащий врач Дженни с ним солидарен) уверяет, что жизнь девочки отнюдь не сплошное страдание. Случаются моменты, когда она вполне довольна и даже весела - ведь другой жизни, кроме той, что выпала на ее долю, она не знает.
Посторонний ужаснулся бы в эти моменты, услышав, как жутко кричит этот больной ребенок. А это значит, что ей сейчас не так плохо, как обычно, что у нее хорошее настроение, и она просится к отцу на ручки. Прижавшись к Мохаммеду, она успокаивается. Все хорошо. Папа рядом. И больше ничего не надо.
«Я знаю, что скоро она умрет, — говорит Мохаммед.- Я знаю, что по ней буду горевать, наверное, сильнее всего. После смерти некоторых детей я рыдал трое суток кряду. Но что поделать? Я делаю то, что должен делать. Им необходимо, чтобы рядом был любящий человек. Тут не имеет значения ни религия, ни происхождение, мы все - люди. А смерть - кто из нас избежит ее».
Мохаммед Бзик намерен продолжать брать неизлечимо больных детей к себе домой до тех пор, пока у него есть силы дать им хороший уход.
А не станет сил - будет помогать как-нибудь еще. Иначе нельзя. Иначе он не сможет спать ночью: «У этих детей никогда не было семьи. Я беру их, и они перестают быть брошенными. Они умирают в семье, умирают в любви - вот что важно».

В Лос-Анджелесе многие знают 62-летнего Мухаммеда Бзика . Этот крепкий бородач кажется грозным и непреклонным, но за суровой внешностью прячется невероятно доброе сердце. Вот уже больше 20 лет Мухаммед ухаживает за детьми.

В руки Бзика попадают брошенные, одинокие малыши, которые в ином случае тихо умирали бы на больничных койках. Однако благодаря Мухаммеду эти крохи, возможно, впервые в жизни чувствовали любовь и заботу !

Работать с больными детьми мужчина начал еще в конце 1980-х. Тогда бок о бок с Мухаммедом трудилась Дон, его жена. Но полтора десятилетия назад Бзик овдовел. Сегодня он продолжает свое благородное дело в одиночестве.

Мухаммед заботится не только о приемных детях. Его собственный сын, 19-летний Адам, тоже во всем зависит от отца. Молодой инвалид страдает от несовершенного остеогенеза, патологии, которая делает кости очень хрупкими и слабыми.

Сейчас Мухаммед заботится о шестилетней девочке, которая появилась на свет парализованной и слепоглухонемой. Малышке нужен постоянный уход, а Бзик - один из немногих умельцев в Калифорнии, который имеет полноценную сертификацию по работе с детьми-инвалидами.

Доктор, наблюдающий кроху с рождения, говорит, что жива она только благодаря усилиям Мухаммеда. Более того, в жизни крохи наконец-то появились моменты счастья. Слыша такие восторженные отзывы, понимаешь, отчего пожилого мусульманина за глаза называют ангелом.

Когда Бзика спрашивают, почему он это делает, мужчина отвечает, что каждому ребенку нужна семья. Для Мухаммеда другой причины не нужно. Он трудится ради детей, воспринимая каждого приемного малыша как собственного.

Медики, имеющие дело с Бзиком, называют его «человеком с огромным сердцем». Говорят, что только этот мужчина способен помочь больным детям в их последние дни. Именно так выглядит настоящий, неподдельный героизм!

А что ты думаешь о Мухаммеде и его работе? Поделись своей точкой зрения в комментариях.

Житель Лос-Анджелеса Мухаммед Бзик начал ухаживать за неизлечимо больными детьми еще в в конце 80-х. Они делали это вместе вдвоем с Дон, его женой. Сейчас Муххамеду 62, он вдовец и продолжает заботиться о детях уже один.

Он берется только за самые тяжелые случаи — неизлечимые болезни у совершенно одиноких брошенных детей.

«Ключевое условие: вы должны любить их, как своих собственных».

Мухаммед умеет это. Его сын Адам, в свои 19 лет полностью зависит от отца. Он родился с хрупкими костями и карликовостью. Хрупкость скелета — костная патология под названием несовершенный остеогенез*, и таким людям нужен особый уход всю их жизнь.

«Я знаю, что они обречены. Я делаю все, что должен сделать как человек, а остальное зависит от Бога».

В настоящее время Мухаммед заботится о 6-летней девочке с редким дефектом мозга: она родилась слепой, глухой и парализованной, и ей нужен постоянный уход. Мухаммед Бзик один из немногих приемных родителей в штате Калифорния, кто прошел обучение и сертификацию по уходу за детьми-инвалидами, о которых не могут заботиться родственники.

«Она не слышит меня и не видит, но я разговариваю с ней. У нее есть чувства, у нее есть душа, она живой человек». Доктор Сюзанна Робертс, наблюдающий педиатр девочки в городской больнице Лос-Анджелеса, рассказала в интервью Таймс: «Я наблюдаю ее с рождения. К 2 годам мы исчерпали все возможности улучшить ее состояние. 22 часа в сутки она проводит на приборах жизнеобеспечения. И она жива до сих пор только благодаря постоянному уходу, который ей дает Мухаммед. Когда у нее ничего не болит и она в хорошем настроении, она может заплакать, если почувствует себя одиноко. Она не может говорить, но она прекрасно сообщает о своих потребностях. В ее жизни есть моменты, когда она счастлива, и все это благодаря приемному отцу».

Мухаммед приехал в США из Ливии в 1978 году поступать в колледж, и остался здесь на всю жизнь. В дополнение к уходу за собственным сыном и парализованной девочкой, Бзик заботится о детях с терминальными поражениями мозга и ЖКТ.

Мелисса Тестерман, координатор Департамента опеки Лос-Анджелеса: «Когда нам сообщают, что кто-то из детей без семьи нуждается в переводе в хоспис, мы знаем только одного человека в городе, который реально способен помочь детям в их последние дни. Это Мухаммед Бзик, человек с огромной душой».

* От редакции: Несовершенный остеогенез (нарушенное образование костей) — это генетическое заболевание, при котором в костях больного не хватает коллагена, или его качество не соответствует норме. Без него кости становятся хрупкими и слабыми. Эта болезнь неизлечима, встречается у 6 из 100 тысяч новорожденных. В среднем ребенок с несовершенным остеогенезом ломает кости 10 раз за год. Люди, которых заболевание затронуло в наибольшей степени, получают переломы более 200 раз за жизнь.

Он похоронил уже 10 своих подопечных

Эти дети скоро умрут. Мохаммед Бзик знает об этом. Но, несмотря на это, уже в течение 20 лет он берет на воспитание смертельно больных детей . Он похоронил уже 10 своих подопечных, некоторые умерли у него на руках.

Сегодня Бзик дни и ночи ухаживает за 6-летней девочкой с редким дефектом мозга. Она не видит и не слышит, каждый день у нее бывают приступы, ее руки и ноги парализованы.

«Я знаю, что она меня не слышит и не видит, но я постоянно разговариваю с ней, - говорит Бзик. - Я держу ее на руках, играю с ней и обнимаю ее… Она всё чувствует. У нее есть душа. Она - человек».

Мохаммед Бзик - 62-летний американец ливийского происхождения, дородный мужчина с длинной темной бородой и мягким голосом. Он набожный человек, мусульманин, живет в Азузе. Он просто хочет, чтобы эта девочка знала, что она не одинока.

Только он может забрать ребенка, который не выживет

«В ведении Департамента по вопросам детей и семьи округа Лос-Анджелес находятся 35 000 детей, живущих вне семьи, из них около 600 детьми занимается Отдел по работе с пациентами, который работает с тяжелобольными детьми, нуждающимися в медицинской помощи»,

Рассказывает Розелла Юсеф, помощник регионального администратора.

Приемные родители по уходу за такими детьми требуются постоянно . Но пока нашелся только один человек - Бзик.

«Если нам звонят и сообщают, что в службе опеки появились дети со смертельными заболеваниями, единственный усыновитель, который приходит на ум - это Мохаммед Бзик - говорит Мелисса Тестерман из Департамента по делам детей и семьи. - Только он может забрать ребенка, который вряд ли выживет».

Она говорит, что как правило, дети со сложными диагнозами остаются под присмотром социальных служб и медиков.

«Бзик - единственный приемный родитель в округе, который усыновляет именно неизлечимо больных детей »,

Говорит Розелла Юсеф.

И хотя Юсеф знает, что сейчас он ухаживает за больной девочкой, которая требует круглосуточного ухода, она все-таки подошла к нему в декабре на Рождественской вечеринке Департамента и попросила принять еще одного больного ребенка.

На этот раз Бзик вежливо отказался.

Нейрохирурги удалили выступающую ткань мозга

Маленькая девочка сидит, обложенная подушками в углу дивана. У нее длинные, тонкие каштановые волосы, собранные в хвост, и идеально изогнутые брови над незрячими серыми глазами.

В соответствии с законом о защите конфиденциальной информации, мы не называем имя девочки. Журналистам «The Times» было разрешено прийти к Бзику домой и взять интервью по специальному постановлению суда.

Голова девочки слишком мала для ее тела, и вся она слишком мала для своего возраста.

«Она родилась с энцефалоцеле — редкий порок развития, при котором часть мозга выступает через отверстие в черепе, эту болезнь еще называют черепно-мозговой грыжей»,

Рассказывает доктор Сьюзен Робертс, педиатр девочки из детской больницы Лос-Анджелеса.

Нейрохирурги удалили выступающую ткань мозга вскоре после рождения ребенка, но большая часть ее мозга остается неразвитой.

Бзик удочерил малышку, когда ей был всего 1 месяц . До этого он ухаживал за тремя детьми с таким же диагнозом.

Бзик приехал в Америку из Ливии еще студентом в 1978 году. Вскоре, через общего друга, он познакомился с женщиной по имени Доун, которая стала его женой. Доун стала приемной мамой в начале 1980-х, еще до встречи с Бзиком .

«Ее бабушка и дедушка сами были приемными родителями, и их пример вдохновил ее»,

Рассказывает Бзик.

Она организовала приют для детей, нуждающихся в немедленном уходе и помощи приемных родителей.

Доун Бзик любила каждого ребенка в приюте, организовывала праздники и сборы для этих детей.

«Она была забавной, - говорит Бзик, - так боялась пауков и насекомых , что даже декорации Хэллоуина пугали ее. Но она не боялась детских болезней и смерти ».

Супруги открыли свой дом в городе Азуса для десятков детей. Они также вели курсы о приемном родительстве и уходу за больными детьми.

Бзик и Доун стали приемными родителями в 1989 году, а в 1991-м им пришлось пережить первую смерть приемного ребенка. Биологическая мать девочки, будучи беременной, работала на ферме и дышала токсичными веществами, которые распылялись по полям. Девочка родилась со спинномозговым расстройством, и умерла, когда ей еще не было и года.

«Мне было очень больно, когда она умерла»,

Говорит Бзик, рассматривая фотографию лежащей в гробу худенькой девочки в белом платье с кружавчиками.

К середине 1990-х годов супруги решили усыновлять только смертельно больных детей, потому что больше никто не хотел брать их в семью .

Так в семье Бзика появился мальчик с синдромом короткого кишечника, который попадал в больницу 167 раз за 8 лет своей жизни. Он не мог есть твердую пищу, но Бзик и Доун все равно сажали его за общий стол во время обеда, и у мальчика была своя тарелка и ложка. Так он мог чувствовать себя частью семьи.

Потом появилась девочка с таким же дефектом мозга, как у приемной дочери Бзика сейчас. Она прожила всего 8 дней после удочерения. Она была настолько крошечной, что платье для похорон ей шила кукольница. Бзик нес ее гроб в руках, словно коробку для обуви.

В 2000-м году Доун Бзик заболела. Она страдала от сильных судорожных припадков, и не могла даже выйти из дома, опасаясь упасть на улице.

«Болезнь подкосила ее»,

Говорит Бзик.

Их брак распался в 2013-м, а спустя год она умерла.

«Она всегда была сильнее меня, всегда поддерживала меня, когда мы сталкивались со смертью и смертельными болезнями детей»,

Говорит он.

Я делаю всё возможное как человек, остальное — в руках Божиих

«Главное — любить этих детей, как своих собственных . - говорит Бзик. - Я знаю, что они больны. Я знаю, что они умрут. Я делаю все возможное как человек, остальное — в руках Божиих ».

Единственный биологический сын Бзика Адам родился в 1997 году с заболеванием костей и карликовостью. Его кости были настолько хрупки, что их можно было сломать, меняя подгузник или переодевая носки.

Бзик говорит, что никогда не роптал из-за болезни своего собственного сына. Он просто любил его .

«Таким его создал Бог»,

Говорит Бзик.

Сейчас Адаму 19 лет, он весит около 65 фунтов, у него большие карие глаза и застенчивая улыбка. Дома он передвигается на некоем подобии скейта, который сделал для него отец из миниатюрной гладильной доски.

Адам изучает компьютерные технологии в Citrus College, приезжая в класс на электрическом инвалидном кресле.

«Он самый маленький ученик в классе, - говорит Бзик, - но он боец».

Родители Адама никогда не скрывали от него насколько сильно больны его приемные братья и сестры. Он знал, что эти дети скоро умрут, принимая смерть, как часть жизни. Ведь именно знание о смерти делает маленькие радости жизни столь значительными .

«Я люблю свою сестру, - застенчиво говорит он о приемной девочке. - Никто не должен так страдать».

Принцесса, как всегда, в красивом платье

Прохладным ноябрьским утром, Бзик вывозит инвалидную коляску с малышкой и штатив для капельницы для парентерального питания. Они направляются в детскую больницу на бульваре Сансет. Она завернута в мягкое розовое одеяло, ее головка лежит на подушке с вышитой надписью:

«На папе держится весь наш дом».

На этой неделе температура воздуха постоянно меняется, и малышка мерзнет. Ее мозг не может полностью регулировать температуру тела, так что одна ее нога горячая, другая холодная.

В лифте она закашливается, лицо становится ярко-красным, горло наполняется слизью, и она плачет, задыхаясь. Люди в лифте отворачиваются.

Бзик теребит ее за щеку, берет за руку и машет, играя. «Тише-тише» , - успокаивающе бормочет он ей на ухо.

Для Бзика больница стала вторым домом . Если они с девочкой не в больнице, то постоянно на связи с врачами, страховщиками, которые обеспечивают деньги на лекарства, юристами и социальными работниками. Если они выходят из дома, Бзик всегда берет с собой толстую черную папку с медицинскими записями и рецептами лекарств.

Бзик не может принимать медицинские решения за девочку, хотя является официальным опекуном и получает около 1700 долларов в месяц по уходу за ребенком.

В кабинет заходит Сьюзен Робертс и улыбается, любуясь нарядом малышки: разноцветные носочки и коричневое платье с осенними листьями.

«А вот и наша принцесса, - говорит она. - Как всегда, в красивом платье».

Робертс знает Бзика уже много лет и видела многих его приемных детей. Робертс рассказывает, что когда девочке исполнилось 2 года, врачи сказали, что никакие вмешательства не смогут улучшить ее состояние.

«Конечно, никто не хочет сдаваться, - говорит она. - Но мы сделали всё возможное. Малышка получает питание и лекарства внутривенно, и сегодня она жива только благодаря постоянной заботе Бзика »,

Говорит доктор.

«Когда она хорошо себя чувствует, она плачем просится на ручки, - рассказывает Робертс. - Она не может говорить, но это не значит, что она не может общаться… Ее жизнь - это не постоянное страдание. Бывают моменты, когда она веселится и вполне довольна, и всё благодаря Мухаммеду».

Ура, нам шесть!

Кроме больницы Бзик ходит только в мечеть по пятницам , в этот день за девочкой смотрит медсестра. А так он редко покидает дом .

Чтобы не задохнуться во сне, девочка спит сидя. Бзик спит на диване рядом с ней. Он вообще мало спит.

В субботу в начале декабря, Бзик, Адам и медсестра Марилу Терри собрались на праздничный обед в честь шестого дня рождения малышки. Бзик также пригласил ее биологических родителей. Они не пришли.

Бзик садится на корточки перед девочкой, надевая на нее длинное, красно-белое платье и носочки в тон. Он берет ее руки в свои и хлопает ими в ладоши.

«Ура! Нам шесть! Шесть! Шесть!»,

Весело напевает он.

Бзик зажигает шесть свечей на чизкейке и усаживает малышку на кухонный стол, держа торт перед ее лицом, чтобы она могла почувствовать тепло огня.

Все поют «С Днем Рождения», Бзик склоняется над левым плечом девочки, и его борода щекочет ее лицо. Она вдыхает запах дыма, и легкая улыбка озаряет ее лицо.

Перевод с английского Марии Строгановой

Супруги Мохаммед и Дон Бзик с «говорящей» фамилией принимали в свой дом неизлечимо больных, умирающих детей. С тех пор, как Дон умерла, муж продолжает «семейное дело»

Фамилия выходца из Ливии Мохаммеда – Бзик – для русского уха звучит говоряще. Конечно, находятся люди, что вертят пальцем у виска у него за спиной: бзик у человека, смотрите, он ненормальный – такой же, как его покойная жена. Можно думать и так. Можно даже смеяться над Мохаммедом – если хватит духу. Но не уважать его нельзя.

Странная женщина Дон

Мужчины любят странных женщин – да-да! Причем, любят так, что готовы ради них на любые подвиги. С со странной девушкой по имени Дон Мохаммеда познакомил приятель. Та казалась старше своих лет. У них, студентов колледжа в калифорнийском городе Азуса, на уме были лишь учеба, да развлечения, а Дон казалась углубленной в себя, никогда не смеялась, зато вечно куда-то спешила. Куда? Не отвечала.

Ухаживать за такой девушкой – занятие непростое. Но Мохаммеду некуда было деваться, а тайна Дон еще больше притягивала его к ней.

Лишь спустя год та пустила ухажера в свою жизнь. Оказалось, что у Дон есть ребенок – не свой, конечно, ведь она никогда не была замужем, а воспитание получила строгое. Приемный.

На самом деле, он не один. – Прошло еще несколько месяцев прежде, чем девушка открыла Мохаммеду новые подробности.

Сколько? Двое? Трое? – допытывался он. Вопреки ожиданиям Дон, новость о ребенке не стала для молодого человека чем-то ужасным. И даже количество детей его, похоже не пугало, просто – интересовало. Старший ребенок их десятерых в семье, Мохаммед любил детей, любил, когда их много: бегают, прыгают, шалят, просят с ними поиграть – что может быть прекраснее и естественнее?

Приходи, сам посмотришь, - наконец, выдохнула она.

Брак не по-голливудски

Ребенка Дон взяла, когда справила свое совершеннолетие. Об этом она мечтала с самого детства. Ее бабушка с дедушкой стали приемными родителями для очень многих ребятишек, их дом напоминал детский сад. К сожалению, родители их примеру не последовали, и Дон давно решила, что именно она продолжит семейную традицию.

Приемный ребенок у нее был один, но свой небольшой дом она превратила в настоящий приют, перевалочный пункт для детей, которым органы опеки подыскивали приемных родителей, которых срочно нужно было изъять из семей, где становилось слишком опасно и т.д. Поэтому и затруднилась она дать быстрый и четкий ответ о количестве детей. А еще – боялась. Скажет, как есть – «пять», Мохаммед сочтет ее сумасшедшей. Так считали многие, слишком многие. На них Дон было глубоко наплевать, на Мохаммеда – нет.

А он, посмотрев на всю эту мелкокалиберную компанию, разместившуюся в скромном домике любимой, взял, да и сделал ей предложение – без кольца, без вставания на одно колено в шикарном ресторане, как принято в голливудских фильмах. Просто так – от всего любящего сердца. Да и некогда им было розовые слюни разводить: работы по горло.

Чего боялась Дон

Теперь, вдвоем, они могли сделать гораздо больше. Поженившись, супруги Бзик приютили в своем доме десятки детей Азусы. Они вели курсы приемных родителей, Дон выступала с лекциями и постепенно превращалась в одного из главных в штате эксперта по вопросам семейного устройства детей. Ее приглашали решать сложные вопросы наравне с психологами, медиками и полицейскими. А Мохаммед оставался с детьми.

Они были разными. Очень мало кто из них любил бегать, прыгать и шалить. Почти никто не умел играть. Вообще.

Некоторые дети были совсем слабенькими. Некоторые – запуганными до смерти. Некоторые – больными.

У него порой опускались руки. Дон не боялась ничего. Только она могла обогреть подростка-волчонка, который в ее руках за считанные недели превращался в ласкового котенка.

Только она могла смотреть без страха на детей с врожденными патологиями ручек, ножек, головы – и словно не замечать их.

Только она могла часами выслушивать их истории, кивать и тихо улыбаться, гладя малышей, убаюкивая, пока не заснут – а истории те напоминали подчас сценарии триллеров, что сочиняют в соседнем Голливуде, только страшнее.

Но ничего не могло напугать отважную Дон.

Нет, было кое-что, - вспоминает Мохаммед. – Жуки и пауки. Их она боялась до смерти, даже на Хэллоуин шарахалась от костюмов и игрушек. Смешная она была.

Дон любила всех детей, попадавших к ним в дом.

Она водила их на профессиональные фотосессии – даже самых, скажем так, нефотогеничных, будучи твердо уверенной, что некрасивых детей на свете не существует.

На Рождество они с Мохаммедом закатывали грандиозные детские вечеринки с подарками, куда приглашали и других детей. Спонсорские деньги для праздника Дон собирала в течение всего года.

Смерть на День независимости

Первый раз Мохаммед столкнулся со смертью ребенка в 91-м году. Это была маленькая дочка фермерши. Во время беременности та надышалась пестицидами, которые распыляли на полях. У девочки была страшная патология позвоночника. По сути, он у нее отсутствовал вообще. С головы до ног кроха была закована в корсет.

Девочка прожила в семье совсем недолго, да и врачи не обещали ничего. 4 июля, когда супруги суетились над приготовлением праздничного обеда (День независимости), она перестала дышать. «Ее смерть ранила меня в самое сердце, - говорит Бзик. – Я не мог прийти в себя несколько месяцев».

Когда Мохаммед, наконец, оправился от горя, они с Дон приняли решение. Странное для «нормального» человека, но совершенно логичное для «сумасшедших» альтруистов, живущих по принципу «если не я, то кто?»

Супруги решили, что отныне они будут брать к себе в дом только таких детей – неизлечимо, смертельно больных, тех, кого никто и никогда больше не возьмет, тех, кому недолго осталось жить на этом свете.

Но это вовсе не означает, что их жизнь не должна быть счастливой – в той мере, в какой это возможно, - говорит Мохаммед. - Я знаю, что они больны. Знаю, что они скоро умрут. Но как человек я обязан сделать для них все, что в моих силах, предоставив Богу остальное.

Самый печальный заказ кукольного ателье

За это время он похоронил 10 детей. Своих детей. Некоторые умерли у него на руках. Когда Мохаммеда спрашивают, как ему удается справляться со своим добровольным подвигом, он отвечает: «Надо просто любить этих детей как родных». Потом, конечно, будет больнее. Но это потом. А пока – слишком много дел.

Кого он запомнил больше других? Трудно сказать. Мохаммед бережно хранит семейные альбомы с фотографиями детей. Все дорогие, все родные. Наверное, самые любимые те, кто больше страдал.

Был, например, мальчик с синдромом короткого кишечника, который за свою 8-летнюю жизнь лежал в больнице 167 раз. Он не мог есть твердой пищи, но Мохаммед всегда усаживал его за семейным столом перед пустой тарелкой (предварительно покормив, конечно), чтобы ребенок не чувствовал себя отверженным.

Была девочка с мозговой грыжей, которая прожила лишь 8 дней после того, как супруги забрали ее из больницы.

Девочка была такой крошечной, что одежду для похорон ей шили в ателье для кукол. Мистер Бзик нес ее гробик в руках, словно обувную коробку…

Хрустальный Адам

В 1997 году у супругов родился сын - Адам. Одни увидят здесь насмешку судьбы, другие – испытание. У мальчика была врожденная генетическая патология. «Таким его создал Бог», - вот и все, что говорил Мохамед по этому поводу.

Крошечный «хрустальный» мальчик, карлик, страдающий несовершенным остеогенезом. Косточки его могли сломаться от малейшего прикосновения: когда ему меняли памперс или надевали носок.

Родители никогда не скрывали от сына, насколько больны его братья и сестры и что они скоро умрут. Они внушили ему, что он сильнее их – и так Адам и идет по своей непростой жизни. Еще он умеет воспринимать смерть и страдания как часть жизни – нечто, что делает маленькие радости куда более значительными и осмысленными, чем склонны считать большинство людей.

Сегодня Адаму 19. Он весит чуть больше 30 кг. По дому юноша передвигается на самодельном скейтборде, который отец сделал из маленькой гладильной доски.

Ложится на нее всем телом и катается по деревянном полу, аккуратно отталкиваясь руками. Адам учится в колледже, изучает программирование, сам добирается до места учебы на электрическом инвалидном кресле. Мохаммед гордится сыном и называет его настоящим борцом. Воспитывает он его один.

Как сломалась «железная Дон»

В 2000 года Дон заболела. У нее начались судорожные приступы, после которых она неделями лежала без сил. Она с трудом перемещалась по дому, на улицу не выходила, потому что не хотела, чтобы припадок застал ее на людях. А ведь она вела такой активный образ жизни, столько выступала, стольким людям помогала.

Всегда рядом с болезнями, со смертью, со страданием – железная женщина Дон Бзик не смогла смириться с собственным недугом.

Она впала в глубочайшее уныние. Лежала без сил после очередного приступа и терзала себя – и мужа – вопросами. Почему я? За что? Ведь я делала людям только добро – и еще сколько могла бы сделать. Зачем мне эта болезнь?

Мохаммед пытался успокаивать жену, приводил ей в пример их детей – таких маленьких и терпеливых, но результатом становился лишь очередной семейный скандал.

Так продолжалось больше 10 лет. В 2013 году им пришлось развестись, а год спустя Дон умерла. Когда Бзик говорит о покойной жене, он с трудом удерживает слезы.

Она всегда была сильнее меня, - говорит он. – Ей легче удавалось справляться с болезнью и смертью наших детей.

Один на всю Калифорнию

Оставшись один, Мохаммед не прекратил брать детей к себе домой. Впрочем, он давно уже был один, от больной Дон помощи ждать не приходилось. С 2000 года он ни разу не отдыхал – ни отпуска, ни выходных. Правда, в 2010 позволил себе 6-недельную роскошь: съездил навестить свою семью в Ливии. Это все.

Из дома Мохаммед отлучается только в мечеть по пятницам. На это время с его приемной дочерью остается сиделка, услуги которой оплачивают спонсоры.

1-2 раза в неделю он навещает вместе с девочкой, своей приемной дочерью, местную больницу – вот и все прогулки. Сажает ребенка в коляску, укутывает одеялом, пристраивает капельницу, берет толстенную папку с врачебными назначениями и – вперед, благо до госпиталя не очень далеко, а климат в Калифорнии теплый.

«Навещает» - мягко сказано. Мохаммед практически живет там. Служба опеки находит его сама. Другого такого человека во всем штате Калифорния нет. Никто больше не готов брать на себя заботу о неизлечимо больных детях. Никто не способен полюбить их как родных, зная, что скоро настанет время похорон.

По данным департамента по делам семьи и детей, из 35 тысяч детей, состоящих здесь на учете, примерно 600 постоянно нуждаются в медицинской помощи и уходе. «Конечно, мы распределим их в специальные приюты, - говорит координатор департамента Мелисса Тестерман, - но этим детям отчаянно нужны приемные родители. Где их взять?

Мохаммед у нас один. Только он способен взять ребенка, от которого все остальные откажутся».

До недавнего времени он продолжал принимать в дом и тех, кому социальные службы подыскивали в спешном порядке приемные семьи, но сейчас перестал: силы не те. Ему уже 62. Уход за родным сыном и одной маленькой приемной девочкой он еще потянет, но на большее уже не способен.

Не для слабонервных

Во время Рождественского ужина в департаменте к нему подошла помощница регионального координатора Розелла и слезно умоляла взять еще одного малыша: «Он погибнет без вас». Мохаммед долго молчал. Но в конце концов выдавил: «Нет. Не могу».

Самое страшное, что он понимал: «погибнет» - не гипербола, не попытка его разжалобить или надавить.

Дети, которых усыновлял Мохаммед, очень часто жили значительно дольше, чем пророчили врачи. Самый яркий и удивительный пример – девочка, живущая в его доме сейчас.

У Дженни (настоящее ее не разглашается: таков закон) – страшная врожденная патология – так называемая «мозговая грыжа», или энцефалоцеле. У Мохаммеда было уже двое детей с такой же патологией, так что ухаживает он за ней со знанием дела.

Что такое энцефалоцеле? Слабонервным этот абзац лучше пропустить. При рождении часть мозга ребенка вырвалась наружу из черепа. Ей тут же сделали операцию по удалению этой, открытой части. Но мало того, что у ребенка всего половина мозга, оставшаяся часть не развивается. Дженни не видит, не слышит, она полностью парализована, ежедневно с ней случаются судорожные приступы. Круглосуточно она прикована к капельнице с питательным раствором и лекарствами. Чтобы не задохнуться во сне, девочка спит сидя. Бзик - на кушетке рядом. Он вообще привык мало спать.

Мохаммед одевает дочь как принцессу, носит на руках, целует, разговаривает с ней.

Я знаю, что она не слышит, - говорит он. – Я знаю, что многие считают меня сумасшедшим. Это меня совершенно не волнует. Моя дочь – человек. У нее есть чувства. У нее есть душа. И я буду продолжать делать то, что считаю нужным.

Когда Мохаммед забирал девочку из больницы, ей было два года, врачи сказали, что больше ничего сделать не могут, а проживет дитя на этом свете не больше месяца.

День рождения принцессы и другие радости на фоне смерти

В декабре Бзик, Адам и сиделка по имени Марилу отметили шестой день рождения Дженни.

Мохаммед пригласил на торжество биологических родителей. Те не решились прийти.

Ах, что это был за день рождения! Дженни нарядили в длинное красно-белое платье и носочки в тон (папа – человек со вкусом). Мохамед взял ее за ручки и хлопал ими в ладоши: «Мне уже шесть!» Потом он зажег шесть свечек на торте и поднес его к лицу дочери, чтобы она могла чувствовать исходящее от трепещущих огонечков тепло. Потом, конечно, все пели “Happy Birthday”, он прижимал дочь к себе, щекотал ее бородой, Дженни втягивала чуткими ноздрями дым от задутых свечей – такой вкусный и даже, кажется, немного улыбалась.

Да-да, улыбалась. Мохаммед (и лечащий врач Дженни с ним солидарен) уверяет, что жизнь девочки отнюдь не сплошное страдание. Случаются моменты, когда она вполне довольна и даже весела – ведь другой жизни, кроме той, что выпала на ее долю, она не знает.

Посторонний ужаснулся бы в эти моменты, услышав, как жутко кричит этот больной ребенок. А это значит, что ей сейчас не так плохо, как обычно, что у нее хорошее настроение, и она просится к отцу на ручки. Прижавшись к Мохаммеду, она успокаивается. Все хорошо. Папа рядом. И больше ничего не надо.